О специфике легитимности в России
Почему власти необходимо подавляющее большинство, а не простое.
Фонд развития гражданского общества (ФоРГО) Константина Костина подготовил специальный доклад к сентябрьским выборам глав регионов, одной из основных тем которого является политическая конкуренция. По мнению авторов доклада, референдумные, то есть неконкурентные выборы не перестают быть выборами – они имели место и в России 90-х, они распространены и за рубежом. Конкурентность, как считают специалисты ФоРГО, является «опцией, а не квалифицирующим признаком выборов».
Доклад содержит довольно любопытный пассаж: «Скандалы на стадии регистрации, в ходе агитации, при голосовании и подсчете голосов, незначительный отрыв от соперника, неубедительное преодоление планки второго тура и т.п. могут ослабить легитимность победителя или поставить под сомнение его политическую эффективность. Именно этого, кстати, нередко и добиваются другие участники выборов и те, кто за ними стоит».
Обращают на себя внимание слова о неубедительном преодолении планки второго тура и незначительном отрыве от конкурентов. В нормальной демократической системе это не влияет на уровень легитимности победителя. Он считается таковым, даже если с трудом пробился во второй тур и там выиграл с результатом «50% плюс один голос». Легитимность сохраняется при любом результате, потому что сама процедура выборов считается прозрачной, начиная с выдвижения кандидатов, дебатов и заканчивая самим голосованием и подсчетом голосов. Прозрачность означает доверие. Если победитель определен правильно, он получает все, что ему причитается.
В российской политической реальности сложилось иное представление о победе на выборах и легитимности. Победа должна быть убедительной, ее нужно одержать в первом туре и желательно, чтобы конечный результат совпадал с рейтингом, который публиковался каждый месяц и как будто готовил избирателя к тому, каким будет итог голосования. Пропустить соперника во второй тур или даже позволить ему приблизиться на сколько-нибудь опасное расстояние, разрешить широкую обличительную агитацию против себя означает продемонстрировать слабость.
Поворотным пунктом мог стать 2013 год, когда Алексей Навальный был допущен до выборов московского мэра и, пусть не пробился во второй тур, набрал 27% голосов. Те выборы стали далеким отголоском протестной зимы 2011–2012 годов, одним из итогов которой стала либерализация избирательного законодательства. Казалось, что может сформироваться новое представление о легитимности, приближенное к реалиям нормальной демократии, причем это пойдет на пользу и оппозиции, и власти, которой уже не обязательно будет гнаться за процентом.
Перелома не произошло. Недавний доклад «Минченко консалтинг» о ближнем круге Путина приводит версию, согласно которой Навального в 2013 году использовали противники чрезмерного усиления Сергея Собянина. Речь идет о реализации привычной парадигмы легитимности: сильные позиции занимает тот, кто способен обеспечить себе долю голосов на выборах, близкую к президентской. Согласно же новой парадигме, которая тогда, в 2013 году, могла стать повсеместной, победить с результатом 51% означает выиграть полноценно, более того, у современного, критически настроенного избирателя именно такая победа и вызывает доверие.
Желая сохранить старые представления о легитимности как о безоговорочном доминировании, власть вынуждает саму себя добиваться очень высоких результатов на выборах. Это предполагает беспощадную эксплуатацию админресурса, дискредитацию и вытеснение оппозиции. Минимальная победа, по мысли власти, усиливает оппозицию и колебания в обществе, следовательно, мешает стабильности и управляемости. Для иного, близкого к демократической норме, восприятия необходима институциональная практика, которая в России так и не была наработана.
