Материалы

Настоящий доклад посвящен анализу политической конфигурации на проходящих выборах высших должностных лиц (далее – глав) регионов, а также подведению некоторых предварительных итогов электорального обновления региональной власти, стартовавшего в 2012 году.

В течение последних пяти лет выборами были «охвачены» 67 субъектов Федерации. В Республике Коми, Забайкальском крае, Амурской и Брянской областях глав за это период успели избрать дважды. Таким образом, всего состоялась 71 кампания.

Оставшиеся девять регионов (1) получат выборных глав по итогам голосования 10 сентября. Еще в семи территориях проходят вторые плановые (в связи с истечением сроков полномочий глав, избранных в 2012 г.) либо досрочные кампании.

Доклад состоит из четырех частей. В первой кратко изложен подход к пониманию выборов, конкурентности, «референдумности», представляющийся нам наиболее адекватным в контексте мировых и национальных реалий. А также разбираются объективные причины, по которым за пять лет из 71 кампаний конкурентными были только 10. Вторая часть посвящена текущим выборам. Третья – предложениям по реформированию муниципального фильтра. В четвертой мы предлагаем «рейтинг успешности участия партий в выборах глав».

 

(1) Главы Адыгеи, Дагестана, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Крыма, Ненецкого, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов, согласно действующему законодательству, избираются их парламентами. Следовательно, прямые выборы полагается проводить в 76 субъектах Федерации. 

I

 

1. Подавляющее большинство выборов 2012–2016 гг. проходили по «референдумным» сценариям. То есть победители были известны заранее, борьба если и велась, то лишь за вторые места (которые могут оказаться довольно ценными призами в перспективе других выборов – парламентских и пр.). В 2017 г. большинство кампаний также оказались «референдумными».

Это спровоцировало дискуссию о том, можно ли считать неконкурентные выборы собственно выборами. Некоторые политологи и политические комментаторы настойчиво утверждают, что нет, нельзя. По их мнению, конкурентность есть квалифицирующий признак выборов и в случае ее отсутствия следует в лучшем случае говорить об «электоральной процедуре», оформляющей фактическое назначение.

На наш взгляд, предмета для дискуссии здесь нет. «Референдумные» или, если угодно, «доминантные» кампании часто проводились в нашей стране и в 2000-х гг., и в 1990-х (2). И их выборная «сущность» никем не оспаривалась. Тем более, что «референдумные» выборы широко распространены в зарубежной политической практике (3).

Очевидно, что мы имеем дело с попыткой манипуляции, «игрой со словами», цель которой состоит, похоже, в дискредитации отечественной политической системы.

Конкурентность – это опция, а не квалифицирующий признак выборов, как и «референдумность».

(2) Ряд глав в тот период вообще были избраны в безальтернативном порядке (в Ингушетии в 1993 и 1994 гг., в Кабардино-Балкарии в 1992 и 1997 гг., в Калмыкии в 1995 г., в Карелии в 1994 г., в Курганской области в 1996 г., в Татарстане в 1991 и 1996 гг.).

(3) В США, например, итоги большинства кампаний членов Палаты Представителей Конгресса, сенаторов, губернаторов и пр. предопределяются доминированием в тех или иных штатах, округах и т.д. Демократической или, соответственно, Республиканской партии.  

 

2. Суть выбора заключается в принятии решения из нескольких разных вариантов. Но поливариантность в ходе выборов, как политического процесса, объективно несводима к возможности проголосовать за того или иного кандидата (партию, блок, список etc.). Во-первых, избиратель как субъект решения всегда волен отказаться голосовать, тем самым делегировав бремя решения тем, кто явится на участки. Это столь же политически значимое волеизъявление, как и заполнение бюллетеня. Во-вторых, законодатель иногда предусматривает право голосовать против кандидатов (каждого в отдельности или всех).

Предопределенность результата выборов обычно следует из понимания того, что большинство активных избирателей проголосуют за определенного кандидата. Это опять же не умаляет политического значения выбора тех, кто отдаст свои голоса за других. Но коллективный выбор тем и отличается от индивидуального, что ключевую роль в принятии решения играет количество голосов. Некое число избирателей (и оно может быть довольно значительным – зависит от законодательства и конкретной ситуации) всегда остается как бы «за бортом».

Выбор не перестает быть выбором от того, что один из вариантов решения заведомо более предпочтительный, выгодный, чем другой. Выборы не перестают быть выборами, если заранее известно, кого изберет большинство голосующих.

 

3. Главная цель выборов - связать народ (конституционный источник власти) и непосредственных носителей либо претендентов на нее (в данном случае глав или врио). Эта связь называется демократической легитимностью. Властные функции осуществляют те, кто получил соответствующие мандаты от народа с соблюдением установленных легальных процедур.

Конечно, допустимо вменять выборам и иные цели. Например, воспроизводство политической конкуренции, иногда способствующей ротации элит. Или развлечение публики состязательным зрелищем. Или купирование недовольства – «пар уходит в гудок» (хотя зачастую этот самый «пар» как раз и «нагнетается» благодаря выборам). Только нужно понимать, что все эти цели были и будут как минимум вторичны.

 

4. Электоральная конкуренция – это активность кандидатов, исключающая предопределенность результата выборов. Или оборачивающаяся результатом, существенно отличным от предполагавшегося изначальным раскладом сил (согласно непредвзятым оценкам компетентных социологов, политологов и иных специалистов). Все прочее опять же вторично или вообще надумано. При этом важно понимать, что победа ведь бывает и "пирровой". 

Непредопределенность результата вовсе не обязательно означает непредопределенность победителя. То же самое следует сказать и применительно к непредполагавшемуся результату. Скандалы на стадии регистрации, в ходе агитации, при голосовании и подсчете голосов, незначительный отрыв от соперника, неубедительное преодоление планки второго тура и т.п. могут ослабить легитимность победителя или поставить под сомнение его политическую эффективность. Именно этого, кстати, нередко и добиваются другие участники выборов и те, кто за ними стоит. 

Поэтому мы оценили как конкурентные не только выборы, прошедшие в Иркутской области 2015 г., завершившиеся избранием кандидата КПРФ Сергея Левченко (который отнюдь не выглядел сильным претендентом на старте кампании), но и ряд других. В частности, московские выборы 2013 года, алтайские (в Республике Алтай) и якутские 2014 года, амурские, архангельские, марийские и омские 2015 года, а также забайкальские и ульяновские 2016 года. 

 

5. Современные выборы иногда пытаются сравнивать с проводившимися в начале 2000-х годов и даже с легендарными кампаниями 1990-х. Делается это, как правило, с заранее заданной целью показать, насколько меньше стало конкуренции. Ее действительно стало меньше и намного. Только любые сопоставления будут весьма условными, если не сказать умозрительными. Ведь существенно изменилась не только институциональная среда, но и политические нравы. Многие выборные технологии, сами подходы к организации кампаний и контркампаний перестали работать. В частности, кратно снизилась эффективность компромата, «черного PR» и т.п. (4) Политики, политические «инвесторы» и политконсультанты стали вести себя во всех смыслах осторожнее.

Это, не говоря о том, что снизилась привлекательность должности главы для бизнесменов и политических рейдеров. В 1990-х и даже начале 2000-х годов избранный губернатор или президент мог сделаться полусуверенным «хозяином» территории со всеми вытекающими (в регионах было много еще «неразобранных» активов, субъектовые власти участвовали в лицензировании месторождений, могли давать крупные налоговые послабления, устраивать «внутренние офшоры» и т.д.). Сейчас же во власти наведен порядок, перекрыты многие коррупционные лазейки, на порядок возросла ответственность глав за результаты их действий. Сегодня они - высокостатусные чиновники с четко очерченным кругом обязанностей и полномочий, встроенные в исполнительную вертикаль и плотно «прижатые» другими вертикалями – правоохранительными, партийной, «медийной» и пр.

Впрочем, есть и другие причины, по которым из 71 кампании 2012–2016 гг. конкурентными оказались лишь десять.

 

(4) Например, в 1997 г. в той же иркутской области перспективный ресурсный кандидат Иван Щадов «провалился» на четвертое место только из-за публикации компрометирующих сведений о нем и его сыновьях. 

 

6. «Дебютные» кампании в 2012 году проводились только в пяти областях, что называется, «с колес». И к тому же далеко не все понимали «пределы допустимого». Все мы помним, с какой решительностью на Брянскую область и тамошнего губернатора Николая Денина набросился депутат Госдумы из Ленинградской области Вадим Потомский (5). И то, как он сдался и «сдулся» в последние недели кампании, когда понял, что выиграть не сможет (ему не хватало времени для «раскрутки» в малых городах и на селе). 

В 2013 году прошли выборы уже в восьми регионах. И в Москве, т.е. в самом крупном из них, случилась довольно яркая конкурентная кампания.

2014-й стал годом больших выборов. Глав выбирали сразу в 30 субъектах Федерации. Однако конкурентными оказались всего лишь две кампании – алтайская и якутская. Удивляться здесь нечему: «крымский консенсус» автоматически обеспечил всем кандидатам власти дополнительный электоральный бонус. И противопоставить этому было нечего, тем более, что и грань между властью и системной оппозицией тогда практически стерлась.

А в 2015 году и тем более в 2016 году многие потенциальные кандидаты (и их партии) встали перед выбором: стоит ли им тратить деньги и прочие ресурсы на губернаторских выборах или выгоднее поберечь их и сконцентрировать для думской кампании? Многие явно предпочли договориться с региональными властями, разменяв свое «невыдвижение» или пассивность (обещанное, кстати, потом получили не все). Но из совокупных 28 кампаний по конкурентным сценариям прошли семь. Учитывая весь контекст, это даже, по-своему, немало. (Особенно эффектно выступил коммунистический «варяг» Сергей Мамаев в Марий Эл, там он набрал заметно больше голосов, чем годом ранее в родной Кировской области).

 

(5) Ему даже удалось добиться снятия главы с выборов в Брянском областном суде. Решение потом отменил Верховный Суд, но впечатлений хватило всем, особенно Н. Денину (это оказалось «как бы прологом» к его дальнейшим неприятностям).  

 

7. Конечно, бессмысленно отрицать, что во многих регионах конкурентный потенциал кампаний сокращался целенаправленно, как посредством различных сделок (в рамках которых «нежелательные» кандидаты номинировались в Совет Федерации и т.д.), так и через манипуляции с муниципальным фильтром (можно вспомнить, к примеру, скандал в Новгородской области еще в 2012 г.).

Но также известно, что целый ряд оппозиционеров либо благополучно преодолели этот фильтр самостоятельно (как Владимир Петров на Алтае), либо им помогли сделать это штабы кандидатов власти и региональные отделения ЕР в рамках установок на «повышение легитимности». Тот же Алексей Навальный не смог бы зарегистрироваться, если бы подписи для него не собрали московские «единороссы».

Злоупотребления ограничениями конкуренции, как и ее «искусственное выращивание», одинаково сомнительны. И очевидно, что муниципальный фильтр нуждается в «реновации».

 

II

 

1. Из 16 регионов, избирающих глав в этом году, в двух, а именно в Белгородской области и Мордовии, главы абсолютно доминируют в местной политике. Никаких конкурентов у них нет и не может быть в принципе. Евгений Савченко управляет Белгородской областью с 1993 г. (6), достиг впечатляющих успехов и считается одним из самых заслуженных губернаторов. У него, естественно, имеется разветвленная сеть федеральных контактов, обеспечивающих ему максимальную устойчивость. Мордовией с 1995 по 2012 г. не менее эффективно руководил Николай Меркушкин. Уезжая в Самару, он оставил Владимиру Волкову идеально работающую «политическую машину». Неприятности, преследующие Н. Меркушкина минимум с 2016-го, на преемнике не отразились.

 

(6) На сегодняшний день это абсолютный рекорд. Все, кто избирались или назначались в 1990–1996 гг. давно ушли на покой и т.д. Аман Тулеев руководит Кузбассом с 1997 г., Олег Королев Липецкой областью – с 1998-го. Прочие главы пришли к власти еще позднее. 

 

         Саратовскую область в 2005–2012 гг. периодически трясло из-за противостояния между губернатором Павлом Ипатовым и той частью местной элиты, которая ориентировалась на Вячеслава Володина. В 2012-м новым главой был назначен Валерий Радаев. С тех пор ситуация в области более чем стабильная. Тем более, что В. Володин продолжает пристально «опекать» ее и В. Радаева.

 

Выходец из системы «Газпрома» Сергей Жвачкин, руководящий Томской областью с того же 2012-го, весьма преуспел в наведении порядка там (Виктор Кресс оставил после себя ряд «нерешенных проблем»). Самый раскрученный критик губернатора – ЛДПРовец Алексей Диденко, председатель Комитета ГД по федеративному устройству и вопросам местного самоуправления. В прошлом году он успешно переизбрался депутатом в одном из томских округов благодаря межпартийной сделке (ЕР «отдала» округ ЛДПР персонально для него). А. Диденко участвует в выборах, но с самого начала дал понять, что ему лишь нужно окончательно закрепиться в статусе томского «политика № 2» на перспективу. Особых усилий ему для этого не потребуется, так как областная организация КПРФ находится в перманентном кризисе.  

 

Пермский край, Новгородская, Рязанская и Ярославская области до недавнего времени управлялись главами либо изначально слабыми, либо ослабевшими и скомпрометированными в ходе элитных конфликтов. Кремль везде «обнулил игру», назначив врио, никак лично не связанных с предшественниками, не отягощенных грузом их ошибок. Электоральных и ресурсных оппозиционеров в этих регионах нет или они предпочли выстраивать отношения с будущими главами мирными способами.

  

Пост калининградского губернатора оказался вакантным после перевода Николая Цуканова в полпреды. Удмуртский глава Александр Соколов лишился президентского доверия и был отставлен после обвинений в коррупции. То есть в Калининградской области и Удмуртии тоже все было «обнулено» и с теми же примерно последствиями, что и в Пермском крае и других областях.

 

Особенно показательная ситуация сложилась в Марий Эл, где реальными оппонентами Леонида Маркелова много лет были лишь Иван Казанков и его сын Сергей, контролирующие СПК «Звениговский» (один из лидеров российского свиноводства) и региональное отделение КПРФ. Бывший глава (также снятый за коррупцию) ничего не мог сделать с ними, хотя пытался многократно. С Александром Евстифеевым же Казанковы буквально сходу заключили пакт. И в итоге марийские коммунисты не только не стали выдвигать своего кандидата, но и официально поддержали врио. А С. Казанков, в прошлом году буквально «вырвавший» у Л.  Маркелова и ЕР думский округ, номинирован А. Евстифеевым в СФ.

 

Итак, в 10 регионах из 16 либо отсутствует сама почва для электоральной конкуренции, либо потенциальные конкуренты предпочли «пропустить ход». В Марий Эл КПРФ не только воздержалась от повторного выдвижения С. Мамаева, но и позволила своему региональному отделению присоединиться к кандидату власти.

Нужно также понимать, что в большинстве случаев и партии, и тем более серьезные политические инвесторы стараются сейчас не «пережимать» из-за близости президентских выборов. Разумеется, ни у кого нет сомнений по поводу того, кто их выиграет. Но никому не известно, какая политическая конфигурация (в том числе кадровая) сформируется на активной стадии кампании и, главное, после подведения ее итогов и инаугурации. В такой ситуации участие в региональных кампаниях представляется избыточным и даже рискованным, самым правильным видится «встать на паузу». Это объективное следствие «президентоцентричности» нашей политической системы. Кстати, в 2011 г., накануне предыдущих президентских выборов, очень многие региональные интересанты заметно снизили активность.

 

2. В остальных пяти регионах проявились конкуренты или те, кого за таковых принимают.

 

Значительная часть бурятской элиты все последние годы прожила в ожидании выборов, на которых она сможет поквитаться с «варягом» Вячеславом Наговицыным (назначенным в 2007 г. и переназначенным в 2012-м году) за все свои обиды. Альтернативным лидером республики давно считали ее прокурора Валерия Петрова. Однако в качестве будущего «бурятского кандидата» обычно называли не его, а Иринчея Матханова, предпринимателя, лидера регионального отделения СР, депутата ГД с 2013 года. Но он в последние годы начал заметно сдавать позиции и в бизнесе, и в политике. В прошлом году И.  Матханов даже не смог переизбраться в ГД (и в этих выборах не участвует). В этой ситуации на передний план выдвинулся Вячеслав Мархаев, бывший командир бурятского ОМОНа, первый секретарь Рескома КПРФ, в 2011 году прошедший в ГД, а в 2015-м году назначенный С.  Левченко сенатором от Иркутской области.

Алексей Цыденов, как и предшественник не укорененный в регионе (7), едва осмотревшись, принялся налаживать отношения с В. Петровым. Вскоре все узнали, что врио и прокурор пришли к согласию, благо оно «материализовалось» в ряде назначений. А вскоре В. Петрова перевели в Москву на должность главного военного прокурора.

Все это, впрочем, отнюдь не означало, что А. Цыденову следовало расслабиться. В. Мархаев представлял опасность даже сам по себе. Как авторитетный местный политик. Желающие вложиться в него, преодолей он фильтр и зарегистрируйся, нашлись бы немедленно. Если даже не в Улан-Удэ, то в Иркутске, Москве. Да и дальнейший нейтралитет В. Петрова в такой ситуации мог бы оказаться под вопросом.

Так что нет ничего удивительного в том, что А. Цыденов не проявил никакого желания усложнять свое положение. И не стал помогать В. Мархаеву проходить фильтр. Тот собирал подписи самостоятельно и часть «автографов» муниципалов второго уровня оказалась «задвоенными». Конечно, победа над В. Мархаевым могла бы цениться больше, чем «референдумный» результат, который будет теперь. Ну а если бы все прошло «на грани второго тура»? Тогда ведь все, кто сейчас критикует А. Цыденова, немедленно хором принялись бы попрекать его «неубедительной» победой.

Вопрос не в том, что А. Цыденов действовал в своем интересе и два малоизвестных кандидата легко проскочили фильтр, а «нотабль» В. Мархаев уперся в шлагбаум. Вопрос в том, что система фильтрации в ее нынешнем виде делает подобные ситуации возможными и совершенно легальными. 

 

(7) Он родом из Читинской области, учился в Хабаровске, там же начинал карьеру, в 2000-х перебрался в Москву.

 

Совершенно иначе развивались события в Свердловской области, которая из-за своей экономической «сложноустроенности», присутствия множества могущественных игроков, никогда не имела «хозяина» (таковым не был даже Эдуард Россель). Тем не менее все так или иначе отмечают, что Евгению Куйвашеву за пять лет удалось выстроить целую систему элитных договоренностей, сделавших его фигуру в известной мере безальтернативной. О многом уже говорит тот факт, что руководителем Администрации губернатора в 2016 году был назначен Владимир Тунгусов, бывший вице-мэр Екатеринбурга, с 1990-х годов умело отбивавший атаки «области» на «город» и сам организовывавший эффектные удары (это как если бы Ганнибал перешел на сторону Рима и возглавил его армию). 

Евгений Ройзман, победивший на выборах главы областного центра в 2013 году (тогда до союза Е. Куйвашева и В. Тунгусова было еще очень далеко, что «многое объясняет»), к настоящему времени остался одиночкой. Найдись хоть кто-то желающий ослабить губернатора – Е. Ройзман обязательно был бы востребован. Но таковых не обнаружилось. В свою очередь сам Е. Куйвашев не проявил интереса к «повышению легитимности» посредством «разгуливания» соперника. И никто не стал его к этому подталкивать. Полагаем, Е. Ройзман сам не ожидал, что для него все окажется настолько плохо.

Однако, будучи заложником своего публичного имиджа «бойца» и желая хоть как-то привлечь к себе внимание (в 2018 году истекает срок его полномочий, нужно оставаться в повестке), мэр организовал имитацию кампании. Вначале Е. Ройзман согласился на схему выдвижения от «ЯБЛОКА», прекрасно зная, что она заведомо незаконна, чревата автоматическим отказом в регистрации (8). А потом фактически отказался от сбора подписей, даже не стал открывать специальный счет в банке. Если бы Е. Ройзман смог сейчас предъявить хотя бы несколько десятков «автографов», критика муниципального фильтра с его стороны была бы хоть как-то оправдана (как в случае В. Мархаева). Поклонники явно ждали от него неких решительных действий, но он ограничился перебранкой, причем не с Е. Куйвашевым или В. Тунгусовым (ему с ними еще дальше жить), а с Эллой Памфиловой, не имеющей к его проблемам ровно никакого отношения. 

У Е. Ройзмана есть иллюзии насчет собственной значимости в масштабе не только Свердловской области, но чуть ли не всей страны. Надеемся, что эта история его от них излечит.

 

(8) Его выдвинула не конференция регионального отделения и не съезд, как положено по закону, а Бюро партии, не имеющее соответствующих полномочий. 

 

Севастополь – совершенно особый случай. Город лишь в 2014 году вернулся в Россию. Больше 20 лет он пробыл в составе Украины, что, конечно, не могло не наложить своего отпечатка на местную политику. Она остается слишком шумной даже по меркам таких «бунташных» российских регионов как Иркутская область. Будем надеяться, что постепенно все войдет в норму.

Поначалу там решили не проводить прямых выборов, как и в Крыму. После воссоединения губернатором города был назначен Сергей Меняйло. Довольно скоро он вступил в конфликт с Алексеем Чалым, который, как один из фронтменов «крымской весны», заслуженно пользуется большим авторитетом и известной политической автономией. В борьбе с С. Меняйло А. Чалый сделал ставку на требование прямых выборов. Не сразу, но она сыграла. В прошлом году Севастополю дали соответствующее разрешение, а вместо переведенного в полпреды С. Меняйло в город приехал «варяг», представитель «Ростеха» Дмитрий Овсянников.

А. Чалый из лидера оппозиции превратился в одного из ключевых союзников исполнительной власти. Что, естественно, вызвало активизацию разных «античаловских» деятелей, а их оказалось немало. Считается, что как минимум некоторые из них подпитываются из Симферополя, где так и не смирились с субъектовым статусом Севастополя. Д. Овсянников начал попадать под огонь критики, даже еще не успев ни с кем лично поссориться, просто за компанию с А. Чалым.

Желающих пошуметь на выборах нашлось много, но одни так и не были выдвинуты, а другие не смогли пройти фильтр. Олег Николаев, ресторатор и общественник, было отделившийся от А. Чалого, сумел «продать» себя как потенциально главного соперника (мог пойти от «Партии Роста») и был назначен директором «Корпорации развития Севастополя». «Справедливая Россия» не стала выдвигать лидера своего регионального отделения Евгения Дубовика (руководившего Департаментом внутренней политики при С. Меняйло), а «РОДИНА» – бывшего депутата Верховной Рады Владимира Колесниченко. Последний, оставаясь «родинцем», пошел было от «Партии Великое Отечество». Одно только это исключало его регистрацию. Чистые листы сдал в Горизбирком Виктор Резанов, номинированный партией «НАРОД ПРОТИВ КОРРУПЦИИ», про которого распускались слухи, что он «аффилирован» с силовыми структурами и командованием Черноморского флота.

Из кандидатов, публично нелояльных Д. Овсянникову, зарегистрирован лишь коммунист Роман Кияшко. Не похоже, чтобы он всерьез претендовал на губернаторство.

К тому же, по сравнению с другими оппозиционными кандидатами, которые, как считалось могли бы составить конкуренцию действующим главам, таких как В. Мархаев, который с 2008 года руководит республиканской парторганизацией, был депутатом ГД, сейчас сенатор, или Е. Ройзман, который избирался мэром четвертого по величине города России (как и депутатом ГД), Р. Кияшко не обладает сколько-нибудь значимым политическим багажом. Из перечисленных севастопольских претендентов сколько-нибудь содержательным прошлым обладает лишь В. Колесниченко. Хотя драки в Раде, которыми он в свое время прославился, вряд ли можно записывать в актив. 

 

         Таким образом в Бурятии, в Свердловской области, в Севастополе реализуются «референдумные» сценарии.

Некий конкурентный потенциал мы констатируем лишь в Карелии и Кировской области, где зарегистрированы «эсерка» Ирина Петеляева и, соответственно, «жириновец» Кирилл Черкасов с уже упоминавшимся С. Мамаевым.

 

Опасна ли И. Петеляева для Артура Парфенчикова? Она не может его победить и даже вряд ли способна добиться второго тура. Однако при определенном раскладе ей вполне по силам «сбить» его результат до 55-53%, из-за чего А. Парфенчиков скорее всего получит самый низкий результат (из избирающихся/переизбирающихся врио).

Во-первых, И. Петеляева довольно известна в республике. Заняв второе место на выборах мэра Петрозаводска в 2002 году (11,3%), она стала первой из «карельских оппозиционерок», чьи внешне аномальные успехи обсуждались даже в Москве. Эмилия Слабунова и Галина Ширшина появились уже позже. Все они прошли через региональное отделение «ЯБЛОКА», И. Петеляева его даже возглавляла несколько лет. Все многим обязаны карельскому «олигарху» Василию Попову, который много лет «владел» РО и с переменным успехом использовал его в своих войнах с главами республики и пр.

Хотя И. Петеляева уже давно порвала и с В. Поповым, и с «ЯБЛОКОМ» и дальше многого добивалась без них, находясь на противоположной стороне, нельзя вовсе исключать, что Э. Слабунова и Г. Ширшина, до сих пор пользующиеся авторитетом в Петрозаводске, как-то поддержат ее.

Во-вторых, из всех кандидатов (не считая А. Парфенчикова, конечно) только И. Петеляева и известна. Имена прочих мало кому что говорят. То есть повестка запросто может скатиться, собственно, уже скатывается, к противостоянию «Парфенчиков vs. Петеляева».

В прошлом году, баллотируясь в ГД в Карельском округе, И. Петеляева заняла второе место (17,5%), вдвое уступив Валентине Пивненко (36,5%). Но стоит иметь в виду, что последняя – политик довольно опытный и авторитетный, до этого избиралась в ГД уже трижды. А коммунисты выставили тогда в округе довольно приличного «варяга» - академика Бориса Кашина (11,4%). А. Парфенчиков большим политическим опытом похвастаться не может. А от коммунистов в этот раз выдвинут Евгений Ульянов, лишь в 2014 году избранный первый секретарем Рескома и только в 2016-м году впервые прошедший в депутаты Законодательного Собрания (и то по списку).

В-третьих, кампания И. Петеляевой неплохо финансируется ее партией. 

 

С. Мамаев для Игоря Васильева опасен меньше. Его успех в Марий Эл в 2015-м  году (32,3%), если совсем объективно, вовсе не его успех, а следствие непопулярности Л. Маркелова. С. Мамаев просто собрал весь его антирейтинг. У Никиты Белых (еще одного губернатора обвиненного в коррупции) в Кировской области антирейтинг был ниже. И там С. Мамаеву досталось вдвое меньше (15,9%). А на думских выборах в Кирово-Чепецком округе он и вовсе «опозорился», пропустив впереди себя не только «единоросса»-тяжеловеса Олега Валенчука, но и не слишком сильного «эсера» Сергея Доронина.

Нужно только иметь в виду, что кроме С. Мамаева зарегистрирован еще К. Черкасов. Он тоже участвовал и в кировских выборах 2014 года и в марийских 2015-го  года (в первый раз взял 9,9%, во второй – 7,1%). Сообща они скорее всего наберут больше, чем И. Петеляева.

 

III

 

         Выше уже говорилось про необходимость «реновировать» муниципальный фильтр. Именно «реновировать», идею его отмены мы не поддерживаем, поскольку требование надежно отсекать от выборов авантюристов, политических «рейдеров» и пр. никто не отменял. И партиям нужно и дальше стимулировать к выдвижению кандидатов на местных выборах, к работе с муниципалитетами.  

         Но, на наш взгляд, в первую очередь следует исключить на будущее саму возможность повторения ситуации, когда кандидат парламентской партии, представленной в большинстве муниципалитетов региона, оказывается на обочине. Мы полагаем, что если партия представлена в 25 и более процентах муниципалитетов региона (хотя бы даже одним депутатом), то ее кандидат должен освобождаться от сбора подписей и регистрироваться автоматически. Нам наверняка возразят, что тогда на муниципалов начнут оказывать давление, побуждая их сложить мандаты или партбилеты или, напротив, вступить в какие-то партии. Чтобы сразу поставить этому заслон, надо прописать в законе, что суммарное партийное представительство в муниципалитетах рассчитывается только на основе итогов последних выборов и дальнейшие переходы и пр. во внимание не принимаются. (То есть если, к примеру, у тех же коммунистов два года назад в некий горсовет в одномандатных округах избрались два депутата, то два их мандата нужно учесть даже если один с тех пор перешел, скажем, в СР, а другой сложил полномочия.)

         Что касается собственно «реновации» фильтра, то, во-первых, необходимо снизить его верхнюю планку. Причем применительно как к общему количеству муниципалов, которые должны подписаться в поддержку выдвижения кандидата, так и к количеству муниципалов второго уровня. 

Во-вторых, нужно прямо запретить собирать и сдавать в комиссии подписи в количестве, большем, чем необходимо для регистрации (собранные, но несданные подписи при этом должны «обнуляться»). Это снимет проблему манипуляций с «задвоенными» подписями и одновременно заставит кандидатов более тщательно подходить к работе со своими сторонниками в муниципалитетах и оформлению соответствующих документов. 

 

IV 

 

         Мы составили «рейтинг успешности участия партий в выборах глав» (Таблица №6). Учитывались не только победители, но и занявшие вторые, а также третьи места (иногда разрыв между ними бывает очень невелик, к примеру, в Коми в 2014 году он составил всего шесть голосов). За первое место присваивалось три балла, за второе два, за третье один.

         В итоговую таблицу попали все партии, кандидаты которых хотя бы единожды занимали вторые места. Таковых набралось 11.

Естественно, первые четыре места поделили парламентские партии – ЕР, КПРФ, ЛДПР и СР. С пятого по седьмое места расположились «ПАТРИОТЫ РОССИИ», «Гражданская Платформа» и «Коммунисты России». Ниже – еще четыре малые партии.

Следует обратить внимание, что по числу участников выборов глав 2014–2016 гг., занявших вторые-третьи места и впоследствии избранных/переизбранных в ГД, ЛДПР намного обходит КПРФ – 12 против 5. Понятно, что это связано с тем, что «жириновцы» чаще выдвигают на должности глав регионов своих депутатов  Государственной Думе.

 

Таблица 1

ЕДГ 14 октября 2012 г.

 

№	Субъект Федерации	I место			II место			III место
1	Амурская область	Олег Кожемяко	ЕР	77,28	Роман Кобызов	КПРФ	9,99	Иван Абрамов	ЛДПР	8,12
2	Белгородская область	Евгений Савченко	ЕР	77,64	Ирина Горькова	ЛДПР	12,43	Александр Запрягайло	ПР
3	Брянская область	Николай Денин	ЕР	65,22	Вадим Потомский	КПРФ	30,83	-
4	Новгородская область	Сергей Митин	ЕР	75,95	Николай Захаров	ПР	10,63	Виктор Михайлов	ЛДПР	10,43
5	Рязанская область	Олег Ковалев	ЕР	64,43	Владимир Федоткин	КПРФ	21,92	Александр Шерин	ЛДПР	9,01

 

Таблица 2

ЕДГ 8 сентября 2013 г.

 

№	Субъект Федерации	I место			II место			III место
1	Владимирская область	Светлана Орлова	ЕР	74,73	Анатолий Бобров	КПРФ	10,64	Владимир Сипягин	ЛДПР	3,88
2	Забайкальский край	Константин Ильковский	СР	71,63	Николай Мерзликин	КПРФ	11,74	Василина Кулиева	ЛДПР	10,13
3	Магаданская область	Владимир Печеный	ЕР	73,11	Сергей Иваницкий	КПРФ	14,84	Сергей Плотников	ЛДПР	5,32
4	Москва	Сергей Собянин	Сам.	51,37	Алексей Навальный	РПР	27,24	Иван Мельников	КПРФ	10,69
5	Московская область	Андрей Воробьев	ЕР	78,94	Константин Черемисов	КПРФ	7,72	Геннадий Гудков	ЯБЛ.	4,43
6	Хабаровский край	Вячеслав Шпорт	ЕР	63,92	Сергей Фургал	ЛДПР	19,14	Виктор Постников	КПРФ	9,73
7	Хакасия	Виктор Зимин	ЕР	63,41	Виктор Соболев	ЛДПР	9,94	Игорь Чунчель	КПРФ	8,66
8	ЧАО	Роман Копин	ЕР	79,84	Ольга Васина	ЛДПР	9,80	Петр Черненький	СР	7,43

 

Таблица № 3

ЕДГ 14 сентября 2014 г.

 

№	Субъект Федерации	I место			II место			III место
1	Алтай	Александр Бердников	ЕР	50,63	Владимир Петров	Гр. С.	36,44	Виктор Ромашкин	КПРФ	7,72
2	Алтайский край	Александр Карлин	ЕР	72,97	Сергей Юрченко	КПРФ	11,22	Олег Боронин	СР	7,54
3	Астраханская область	Александр Жилкин	ЕР	75,28	Олег Шеин	СР	16,22	Олег Снегов	КПРФ	4,11
4	Башкортостан	Рустэм Хамитов	ЕР	81,71	Юнир Кутлугужин	КПРФ	10,13	Иван Сухарев	ЛДПР	4,81
5	Волгоградская область	Андрей Бочаров	ЕР	88,49	Олег Михеев	СР	4,45	Дмитрий Литвинцев	ЛДПР	2,42
6	Вологодская область	Олег Кувшинников	ЕР	62,98	Александр Морозов	КПРФ	18,04	Сергей Каргинов	ЛДПР	10,34
7	Воронежская область	Алексей Гордеев	ЕР	88,81	Константин Ашифин	КПРФ	7,65	Игорь Филатов	ЛДПР	1,13
8	Ивановская область	Павел Коньков	ЕР	80,32	Николай Зимин	КПРФ	7,83	Сергей Сироткин	ЛДПР	6,41
9	Калмыкия	Алексей Орлов	ЕР	82,89	Николай Нуров	КПРФ	8,26	Петр Вышкварок	ЛДПР	3,14
10	Кировская область	Никита Белых	Сам.	69,98	Сергей Мамаев	КПРФ	15,99	Кирилл Черкасов	ЛДПР	9,92
11	Коми	Вячеслав Гайзер	ЕР	78,97	Андрей Андреев	КПРФ	6,85	Михаил Брагин	ЛДПР	6,85
12	Красноярский край	Виктор Толоконский	ЕР	63,30	Валерий Сергиенко	КПРФ	14,01	Иван Серебряков	ПР	13,88
13	Курганская область	Алексей Кокорин	ЕР	84,87	Иван Евгенов	КПРФ	8,07	Юрий Александров	ЛДПР	4,38
14	Курская область	Александр Михайлов	ЕР	66,81	Владимир Фирсов	КПРФ	11,73	Владимир Федоров	ЛДПР	10,33
15	Липецкая область	Олег Королев	ЕР	81,83	Максим Халимончук	ЛДПР	7,24	Владимир Подгорный	ППР	3,09
16	Мурманская область	Марина Ковтун	ЕР	64,69	Михаил Антропов	КПРФ	11,29	Александр Макаревич	СР	10,77
17	НАО	Игорь Кошин	ЕР	76,70	Андрей Смыченков	ЛДПР	7,67	Николай Остродумов	СР	6,33
18	Нижегородская область	Валерий Шанцев	ЕР	86,93	Александр Бочкарев	СР	5,65	Александр Курдюмов	ЛДПР	2,62
19	Новосибирская область	Владимир Городецкий	ЕР	64,97	Дмитрий Савельев	ЛДПР	18,82	Анатолий Кубанов	СР	13,49
20	Оренбургская область	Юрий Берг	ЕР	80,28	Александр Митин	ЧЕСТ.	7,37	Татьяна Титова	ГП	4,50
21	Орловская область	Вадим Потомский	КПРФ	89,17	Виталий Утешев	ЛДПР	3,74	Юрий Антюхов	Мол. Росс.	2,92
22	Приморский край	Владимир Миклушевский	ЕР	77,43	Владимир Гришуков	КПРФ	12,67	Андрей Андрейченко	ЛДПР	4,77
23	Псковская область	Андрей Турчак	ЕР	78,36	Александр Рогов	КПРФ	11,22	Олег Брячак	СР	5,28
24	Самарская область	Николай Меркушкин	ЕР	91,35	Михаил Матвеев	КПРФ	3,95	Михаил Белоусов	ЛДПР	1,69
25	Санкт-Петербург	Георгий Полтавченко	ЕР	79,30	Ирина Иванова	КПРФ	9,37	Константин Сухенко	ЛДПР	3,83
26	Ставропольский край	Владимир Владимиров	ЕР	84,22	Виктор Гончаров	КПРФ	6,10	Ольга Дроздова	ЛДПР	5,31
27	Тюменская область	Владимир Якушев	ЕР	86,56	Михаил Селюков	ЛДПР	6,21	Владимир Пискайкин	СР	5,36
28	Удмуртия	Александр Соловьев	ЕР	84,84	Владимир Чепкасов	КПРФ	7,65	Андрей Маркин	ЛДПР	3,39
29	Челябинская область	Борис Дубровский	ЕР	86,37	Константин Нациевский	КПРФ	5,25	Виталий Пашин	ЛДПР	4,10
30	Якутия	Егор Борисов	ЕР	58,79	Эрнст Березкин	ГП	29,49	Виктор Губарев	КПРФ	5,31

 

Таблица № 4

ЕДГ 13 сентября 2015 г.

(второй тур в Иркутской области прошел 27 сентября)

 

№	Субъект Федерации	I место			II место			III место
1	Амурская область	Александр Козлов	ЕР	50,64	Иван Абрамов	ЛДПР	28,30	Роман Кобызов	КПРФ	14,87
2	Архангельская область	Игорь Орлов	ЕР	53,25	Ольга Осицына	ЛДПР	19,22	Василий Павлов	КПРФ	11,59
3	Брянская область	Александр Богомаз	ЕР	79,96	Михаил Ивако	ПР	9,61	Сергей Курденко	СР	7,91
4	ЕАО	Александр Левинталь	ЕР	75,42	Константин Лазарев	КПРФ	14,37	Павел Малышев	ЛДПР	3,90
5	Иркутская область	I т. Сергей Ерощенко	ЕР	49,60	I т. Сергей Левченко	КПРФ	36,61	I т. Лариса Егорова	СР	6,76
		II т. Сергей Левченко	КПРФ	56,39	II т. Сергей Ерощенко	ЕР	41,46	-	-	-
6	Калининградская область	Николай Цуканов	ЕР	70,41	Игорь Ревин	КПРФ	10,22	Александр Старовойтов	ЛДПР	7,85
7	Калужская область	Анатолий Артамонов	ЕР	71,43	Николай Яшкин	КПРФ	12,16	Вадим Деньгин	ЛДПР	8,63
8	Камчатский край	Владимир Илюхин	ЕР	75,58	Михаил Смагин	КПРФ	9,96	Валерий Калашников	ЛДПР	8,14
9	Кемеровская область	Аман Тулеев	ЕР	96,69	Алексей Диденко	ЛДПР	1,78	Виктор Шаламанов	КПРФ	0,52
10	Костромская область	Сергей Ситников	ЕР	65,62	Валерий Ижицкий	КПРФ	21,43	Сергей Петухов	СР	4,71
11	Краснодарский край	Вениамин Кондратьев	ЕР	83,64	Николай Осадчий	КПРФ	7,88	Андрей Руденко	СР	3,18
12	Ленинградская область	Александр Дрозденко	ЕР	82,10	Николай Кузьмин	КПРФ	6,98	Андрей Лебедев	ЛДПР	4,17
13	Марий Эл	Леонид Маркелов	ЕР	50,78	Сергей Мамаев	КПРФ	32,31	Кирилл Черкасов	ЛДПР	7,14
14	Омская область	Виктор Назаров	ЕР	59,99	Олег Денисенко	КПРФ	28,15	Зелинский Ян	ЛДПР	3,67

 

15	Пензенская область	Иван Белозерцев	ЕР	86,04	Владимир Симагин	КПРФ	7,75	Жиганша Туктаров	ЛДПР	2,86
16	Ростовская область	Василий Голубев	ЕР	78,21	Николай Коломейцев	КПРФ	11,66	Михаил Емельянов	СР	5,03
17	Сахалинская область	Олег Кожемяко	ЕР	67,80	Светлана Иванова	КПРФ	20,27	Эдуард Таран	СР	4,48
18	Смоленская область	Алексей Островский	ЛДПР	65,18	Сергей Лебедев	СР	12,42	Николай Кузнецов	КПРФ	11,62
19	Тамбовская область	Александр Никитин	ЕР	85,47	Андрей Жидков	КПРФ	6,89	Роман Худяков	ЛДПР	4,16
20	Татарстан	Рустам Минниханов	ЕР	94,40	Хафиз Миргалимов	КПРФ	2,56	Рушания Бильгильдеева	СР	1,68
21	Чувашия	Михаил Игнатьев	ЕР	65,54	Олег Николаев	СР	14,73	Валентин Шурчанов	КПРФ	12,76

 

Таблица № 5

ЕДГ 18 сентября 2016 г.

 

№	Субъект Федерации	I место			II место			III место
1	Забайкальский край	Наталья Жданова	ЕР	54,39	Николай Мерзликин	КПРФ	28,74	Анатолий Вершинин	АПР	9,76
2	Коми	Сергей Гапликов	ЕР	62,17	Иван Филипченко	ЛДПР	10,53	Леонид Мусинов	КПРФ	10,37
3	Тверская область	Игорь Руденя	ЕР	72,10	Антон Морозов	ЛДПР	14,74	Илья Клейменов	Комм. Росс.	9,71
4	Тульская область	Алексей Дюмин	Сам.	84,17	Олег Лебедев	КПРФ	7,53	Олег Веселов	Комм. Росс.	3,41
5	Тыва	Шолбан Кара-оол	ЕР	85,66	Сергей Салчак	КПРФ	5,00	Валерий Бичи-оол	СР	4,12
6	Ульяновская область	Сергей Морозов	ЕР	54,33	Алексей Куринный	КПРФ	25,46	Сергей Маринин	ЛДПР	6,57
7	Чечня	Рамзан Кадыров	ЕР	97,94	Идрис Усманов	Пар. Рост.	0,84	Батаев Гаирсолт	КПРФ	0,63

 

Таблица № 6

Итоги по 2012-2016 гг.

 

Место	Партия	2012	2013	2014	2015	2016	Итог
1	ЕР	5Х3=15	6Х3=18	28Х3=84	(19Х3)+(1Х2)=59	6Х3=18	194
2	КПРФ	3Х2=6	(4Х2)+(3Х1)=11	(1Х3)+(19Х2)+ (3Х1)=44	(1Х3)+(14Х2) +(5Х1)=36	4Х2)+(2Х1)=10	107
3	ЛДПР	(1Х2)+(3Х1)=5	(3Х2)+(3Х1)=9	(5Х2)+(17Х1) =27	(1Х3)+(3Х2)+ (9Х1)=18	(2Х2)+(1Х1)=5	64
4	СР		(1Х3)+(1Х1)=4	(3Х2)+(6Х1)=12	(2Х2)+(7Х1)=11	1Х1=1	28
5	«ПАТРИОТЫ РОССИИ»	(1Х2)+(1Х1)=3		1Х1=1	1Х2=2		6
6-7	«Гражданская Платформа»			(1Х2)+(1Х1)=3			3
	«Коммунисты России»					2Х1=2	2
8-11	«Гражданская Сила»			1Х2=2			2
	«Партия Роста»					1Х2=2	2
	«РПР-ПАРНАС»		1Х2=2				2
	«ЧЕСТНО»			1Х2=2			2