Статьи на ту же тему

СМИ об исследованиях

| 10 декабря, 2012

Путин и Болотная: выбор между де Голлем и Каддафи

Михаил Захаров

На Болотную площадь выходили «сытые» граждане, объяснил стране пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков в ходе первого большого мероприятия российского президента после затишья – встречи с доверенными лицами. Революций никто не хочет – все хотят только перемен, заявил сам Путин. Встреча с доверенными лицами – в данном контексте – важный фон, ибо это первое установочное для политического курса мероприятие после долгого (едва ли не с самого избрания Путина) перерыва. А протестующая площадь – это один из важнейших факторов для власти и одновременно вызов. Следовательно, реакция тут очень интересна в смысле понимания, в какое именно «светлое будущее» власть и в самом деле пытается страну затащить.

У граждан, что стали сильно недовольны властью в декабре 2011 года, стало быть, повышалось благосостояние на протяжении последних лет путинского правления, и им захотелось не только хлеба, но и зрелищ. В смысле: им захотелось ответственной власти и государства.

Примерно те же реверансы в сторону протестующих в столице отвешивал и Владимир Путин год назад: «Я действительно видел на экранах телевизоров людей молодых – в основном молодые люди, активные, со своей позицией, которые ясно и четко формулируют. Меня это радует. И если это результат «путинского режима», то это хорошо». После этого, правда, было добавлено про «контрацептивы» и «бандерлогов», но это стоит отнести скорее на счет не самого большого чувства юмора национального лидера.

Иными словами: с точки зрения власти (это ее консолидированная и устоявшаяся позиция), граждане «зажрались», потому и буянят. В этом имеется некий смысл, ведь за последние двенадцать с небольшим лет благосостояние россиян и вправду выросло не на проценты, а в разы. Минимальный размер оплаты труда с 2000 по 2012 год вырос со 132 до 4611 рублей. Примерно за этот же период средняя зарплата (тут официальные данные, они много чего не учитывают) увеличилась примерно с сотни до семи сотен долларов – в долларах считаем, чтобы не морочиться с рублевой инфляцией. В столице, где протестные настроения были наиболее наглядными, «номинальная начисленная заработная плата» выросла с 2000 года в десятки раз – примерно с 3300 рублей до 40 тысяч в 2010 году. Тут, правда, и выход зарплат «из тени», и инфляция, но доходы россиян и впрямь росли.

Но объяснять только этим площадной протест было бы крайне наивным и даже опасным для властей. Наивным потому, что это не совсем правда. Если бы протестные настроения зависели исключительно от фактора личного дохода, то на столичные площади выходила бы довольно однородная группа лиц, поскольку на определенный вызов реагируют те, чьи интересы задеты. Скажем, после монетизации льгот дороги перекрывали пенсионеры, а не будущие пенсионеры и не (даже) работающие пенсионеры. Так ли это в случае со столичными митингами?

Не так. Как показал опрос Левада-центра, на митинге на проспекте Сахарова в декабре 2011 года по имущественному положению, социальному статусу и возрасту у митингующих разброс не хуже, чем по идеологическим установкам. Основная масса (40%) – те, кто оценил свое материальное положение «мы можем покупать некоторые дорогие вещи, такие как холодильник или телевизор, но не можем купить автомобиль», но это 40%. Есть и «нищие» или прикидывающиеся такими – их 3%. «Богатых» («мы можем купить автомобиль» и «мы можем ни в чем себе не отказывать») – 28% и 5% соответственно.

По возрасту еще большой разлад, но характерно, что людей пенсионного и предпенсионного возраста и условных студентов в сумме – 47%. А это граждане, которые не так много получили от «путинского» роста благосостояния. Куда больше, скажем, людей на проспекте Сахарова объединяло образование: 62% заявили, что имеют высшее образование, еще 8% – два и более высших образования, 13% признались в неоконченном высшем. То есть почти все.

А если принять на веру, скажем, выводы доклада Фонда развития гражданского общества бывшего главы управления внутренней политики Кремля Константина Костина о росте числа молодых и пенсионеров среди митингующих, то получается, что доход или «сытость» – далеко не главный фактор протестных настроений и, вероятно, даже вообще не мотивация.

Опасен для власти такой анализ следующим: по сути, тот же Песков пытается объяснить явление посредством иного кейса. А конкретнее – египетских событий и революций «арабской весны». Там повсеместно действительно фиксировался рост доходов и образования при сохранении «костного государства», несменяемом авторитарном лидере и росте образованности населения. Но кажется, что куда ближе к нашим событиям на площадях проспект Шота Руставели и майдан Незалежности. В Грузии и на Украине в 2003 и 2004 годах наблюдались такие же примерно массовые акции, приведшие к смене власти и не приведшие к катастрофическим последствиям, как в какой-нибудь Ливии. Только вот с «сытыми» там было похуже, там скорее наблюдался бунт полуголодных.

Или можно вспомнить (и это кажется вполне уместной аналогией) парижский «красный май» 1968 года, когда массовое высшее образование привело к перепроизводству кадров для несуществующих производств. Молодые люди вышли бунтовать и вели себя похлеще погромщиков с Манежной и Болотной площадей, вместе взятых.

Опасность тут в чем: если рисовать себе Ливию и Каддафи, а не Киев с Кучмой или Париж с де Голлем, то и получишь Ливию. Поскольку будешь действовать в логике ливийского, тунисского или египетского сценария, а не любого другого из перечисленных, если, не дай бог, что случится. Де Голль вскоре после протестов ушел в отставку, и во Франции не было катастрофы. Кучма и Шеварднадзе отправились на политическую пенсию, и их страны тоже вполне живут. С Каддафи, его сподвижниками и его страной было (и, наверно, еще будет) хуже. Кажется, Кремлю надо правильно выбрать, на какую революцию ориентироваться, и выбор очевиден, что бы ни говорил Дмитрий Песков.