Публикации

|  30 июля, 2024

|

Читать на сайте издания

Как рушатся политические мифы

Константин Костин

В экспертном сообществе сегодня практически сложился консенсус о том, что политическая система страны не только претерпевает серьезные изменения, но и фактически уже работает по новым правилам, в новых реалиях.

Вектор этих преобразований очевиден и был еще раз обозначен первым заместителем руководителя администрации президента Вячеславом Володиным на недавней встрече с политологами: обеспечение политической конкуренции, прозрачность и легитимность электоральных процедур, повышение качества представительства.

Явно претерпевают изменения многократно опробованные, ставшие, казалось бы, каноническими технологии администрирования и регулирования политических процессов. Другими становятся и эффективные электоральные стратегии, совершенно иные требования предъявляются к участникам выборов как со стороны власти, так и со стороны оппозиции. Новые практики разрушают устоявшиеся мифы, из года в год кочевавшие по выступлениям и докладам критиков российской политической системы и многократно повторенные в СМИ.

Миф 1: Не допустить оппозицию на выборы

Одним из самых распространенных мифов, звучащих как упрек оппозиции, адресованный власти, является то, что она якобы стремится к ограничению участия политических сил в выборах. Давайте разбираться. Даже если подходить формально, на сегодняшний день мы имеем следующие цифры: в России зарегистрировано 72 партии, работает еще 87 оргкомитетов, к участию в выборной кампании осенью этого года заявилось 37 политических организаций, причем 25 из них сочли себя достаточно сильными, чтобы состязаться на выборах глав регионов.

Вряд ли кто-то хоть сколько-нибудь нацеленный на объективную политическую оценку мог бы назвать такое положение вещей менее демократичным, чем раньше. Впору говорить не о том, что власть кого-то куда-то не пускает, а о том, что выбор стал столь широк, что он может стать затруднителен уже в силу избыточности. Да и готовы ли все эти новые силы к реальной политической работе? Ответ мы получим 8 сентября.

Несмотря на многочисленные конспирологические версии и негативные прогнозы, звучавшие в последнее время, и Навальный, и Гудков, и многие другие жестко критикующие власть кандидаты от выборов не отстранены, зарегистрированы избиркомами и ведут кампанию. Следует напомнить, что «приглашение на выборы», озвученное властью, особенно явно прозвучало в Москве и Подмосковье, где «Единая Россия» помогла преодолеть муниципальный фильтр тем же Гудкову и Навальному.

Но при этом обеспечение условий для политической конкуренции и участия в выборах не означает игры в поддавки или создания для новичков каких-то излишних преференций по сравнению со старыми участниками. Выборы — серьезное испытание, и борьба в рамках кампании сильно отличается от любых форм активности в интернете или на улице.

Более того, участие в реальных выборах, а уж тем более ошибки, допущенные в ходе кампании, таят в себе вполне невиртуальные риски. Достаточно вспомнить сокрушительное поражение Бориса Немцова на выборах в Сочи. Несоответствие амбиций реальному уровню популярности — серьезный удар не только по самолюбию политика, но и по его перспективам.

Миф 2: Победа партии власти любой ценой

Этот миф появился в 2005-2006 гг., когда «Единая Россия» выигрывала все выборы в законодательные собрания субъектов. ЕР действительно была на подъеме. Но даже тогда говорить о монополии и стремлении к победе любой ценой было бы натяжкой, хотя справедливости ради следует отметить, что и жалоб на админресурс, подтвержденных судебными решениями и протоколами избиркомов, хватало. При этом партия власти не везде одерживала верх. Например, в Самаре в октябре 2006 г. мэром был избран справедливоросс Виктор Тархов, а в Волгограде в мае 2007 г. — коммунист Роман Гребенников. Владимирскую область все эти годы возглавлял еще один представитель компартии — Николай Виноградов. И это только несколько самых ярких примеров.

Определенным водоразделом стал первый после начала политической реформы единый день голосования в октябре 2012 г. Ограничений никаких, жалоб на снятие оппозиционеров с выборов не было, огромное количество возможностей — бери и пользуйся. И как себя проявили те, кто громче всех требовал перемен? Никак. Они даже не стали участвовать в подавляющем большинстве выборов, от муниципальных до губернаторских. К примеру, на выборах в региональные парламенты «РПР-Парнас» выставила своих кандидатов только в одном регионе(из шести), так же как и на выборах в муниципальные ассамблеи административных центров регионов (в одном регионе из семи).

После этой кампании миф об обеспечении победы партии власти любой ценой слегка видоизменился: некоторые исследователи взялись утверждать, что Кремль осваивает новую технологию — назначение глав субъектов через выборы. В качестве основного инструмента отсева неугодных кандидатов и обеспечения гарантированного результата называется муниципальный фильтр. Сегодня он подвергается нападкам как со стороны лояльных, так и со стороны независимых и оппозиционных экспертов и политиков. Однако при этом никто не говорит, что муниципальный фильтр — это единственный инструмент, который позволяет оценить квалификацию будущих кандидатов, понимание ими проблем региона, способность взаимодействовать с представителями муниципальных образований, с которыми в случае победы предстоит работать. От этого напрямую зависит эффективность и качество государственного управления в субъекте Федерации, а следовательно, и уровень жизни людей. К слову сказать,«непреодолимый» муниципальный фильтр вполне успешно неоднократно был преодолен оппозиционными кандидатами на выборах в 2012 г. А на уже упоминавшейся встрече с политологами Володин сказал: «Если и в других регионах последуют примеру Сергея Собянина и Андрея Воробьева и помогут оппозиционным кандидатам принять участие в выборах — это хорошо и полезно для развития политической конкуренции».

Миф 3: Политическая борьба сегодня — это противостояние Партии интернета и Партии телевизора

Одним из факторов распространения этого мифа стала протестная волна конца 2011 — середины 2012 г., которая была связана с использованием различных интернет-инструментов для мобилизации протестующих, особенно на первом этапе. Существует распространенное заблуждение о высоком уровне политизированности рунета. Это не так. Согласно исследованию Pew Research, в 2012 г. лишь 31% российских пользователей социальных сетей обсуждали политические темы, что полностью соответствует среднеевропейскому уровню.

Иллюзия, что интернет является средой обитания оппозиции и там в отличие от ТВ преобладают соответствующие настроения, легко объяснима и связана с самой природой коммуникации в сети. С течением времени человек начинает думать, что его френдлента в социальных сетях и те сайты, которые он регулярно посещает, являются репрезентативным отображением мнений всех пользователей сети. Политическая часть рунета очень сильно сегментирована по идеологическим и партийным предпочтениям, и эти сегменты почти не пересекаются друг с другом. Для коммуниста интернет всегда будет«левым», а для либерала — либеральным. При этом политического эффекта в виде присоединения новых сторонников не возникает. Показательно определение Юрия Сапрыкина о белоленточном сегменте социальных медиа: «Мы привыкаем жить в замкнутом мире, куда посторонних не пускает невидимый фейсконтроль».

Невозможно говорить о партиях интернета и партиях телевизора, когда аудитории телевидения и сети становятся практически неотличимыми друг от друга, а в этих «партиях» состоят одни и те же люди, которые потребляют один и тот же контент. Да и может ли быть иначе в ситуации, когда интернетом пользуются 65 млн россиян. Телевидение и сеть стремительно идут навстречу друг другу: в теленовостях с каждым годом все чаще цитируют интернет-источники, в том числе блоги, а в соцсетях обсуждают телевизионные программы, причем как информационные, так и сугубо развлекательные.

Представление о том, что возникающие в интернете политические движения приводят к разрушению или замещению классических политических институтов, также является неверным. В качестве иллюстрации можно привести Пиратскую партию Германии, которая благодаря интернету в 2011-2012 гг. получила популярность в молодежной среде и смогла пройти в ряд региональных парламентов. Однако успех партии оказался краткосрочным, а ее рейтинг снизился столь же стремительно, как и возрос. Во многом потому, что крупные немецкие партии(ХДС и СДПГ) довольно быстро переняли используемые пиратами технологии работы в сети и начали применять их в своей деятельности. Все это справедливо и для России. Интернет становится привычным и все более значимым инструментом политической работы. Но при всей важности сети как канала политической коммуникации не стоит забывать, что вопрос о власти решается не количеством «лайков» в соцсетях, а голосами на выборах. В противном случае разочарование может оказаться слишком сильным.

Новое время — новые мифы

Есть мифы, которые живут годами, есть те, которые рождаются прямо сейчас. Например, овладевшая умами некоторых экспертов идея о том, что протестная активность вместе с запросом на демократию из столицы уходит в регионы. В этом же ряду находится тезис о небывалом доселе расколе элит. Ряд исследователей и вовсе обвиняют власть в отказе от социальных обязательств в парадоксальном сочетании с консервативной политической повесткой. Некоторые из этих идей наивны, некоторые — спорны. Однако мифами они еще не стали, а лишь гипотезами. Пройдут ли они испытание новой реальностью, завладеют ли умами — покажет время.