Не надо смотреть на «третий сектор» как на «пятую колонну»

В конце прошлой недели президент России В.В. Путин встречался с уполномоченным по правам человека Владимиром Лукиным. Омбудсмен обратился к президенту с просьбой обратить внимание на начавшиеся сейчас «массовые» проверки НКО (около 80). Президент ответил, что цель проверок — установить, насколько отвечает деятельность тех или иных неправительственных организаций заявленным целям, соответствует ли она законам Российской Федерации. И напомнил, что они не носят запретительного характера. Речь идет о маркировке, если НКО занимаются политической деятельностью и при этом получают финансирование из-за рубежа.

На мой взгляд, меры, которые сейчас предпринимает власть для наведения порядка в «третьем секторе», направлены не на создание дополнительных ограничений, а на формирование по-настоящему внятных и прозрачных условий функционирования и финансирования НКО. Так, перед тем как во что-то вложится с целью развития, любой разумный хозяин проводит аудит уже имеющегося. Государство, что бы кто ни говорил, сейчас явно выступает именно в такой роли.

Наш фонд подготовил доклад о развитии институтов гражданского общества «Третий сектор в России: текущее состояние и возможные модели развития». Сейчас количество занятых сейчас в «третьем секторе» составляет 828 тыс. человек, то есть 1,1% от общего количества занятых в трудовой деятельности. В странах, которые принято называть развитыми (Северная Америка и Европа), этот показатель — 7,1%.

То есть в области, которая во всем мире является наиболее динамично развивающейся, без которой просто невозможно представить современное общество, наше отставание только в количественных показателях — больше чем в семь раз!

Зачем нужно сокращать этот разрыв? Можно было бы сослаться на разницу в национальных традициях — мол, как говорил один русский классик, ну нет у нашего народа «способности к самоорганизации».

Но потому этот сектор и развивается так активно во всем мире, что уже стало абсолютно ясно: у государства — любого, современного — никогда не получится дотянуться абсолютно повсюду. У государственной эффективности есть пределы. Волонтеры должны придти туда, где у государства не хватает рук.

Пока любые НКО в нашей стране сильно уступают в популярности государственным институтам. Граждане в подавляющем большинстве относятся к волонтерам с подозрением. И самой большой популярностью из всего многообразия организаций, составляющих «третий сектор», пользуются общества защиты прав потребителей.

Возможно, причина такого отношения всё в том же советском прошлом. Волонтеры и представители НКО пока упорно ассоциируются с «общественниками» той поры, чья деятельность по большей части носила имитационный характер. Всё это вызывает рудиментарное ноющее ощущение, что сейчас к тебе подойдут и попросят немного денег на Красный Крест, Фонд мира или Общество охраны природы.

Но очевидно и другое: в нашей же стране популярность НКО невелика именно потому, что доля работающих «в поле» от общего количества зарегистрированных организаций крайне мала — всего 13,5%. И здесь «развитые страны» также показывают нам пример: доля НКО, занимающихся конкретной социальной работой, составляет там 60–70%. Здесь нужно уже говорить не о разрыве, а о фундаментальном перекосе в самой сложившейся структуре «третьего сектора» в России. Ведь, нисколько не принижая роли иных, на звание системообразующих могут претендовать только НКО, занимающиеся конкретной социальной работой с населением. Будь то работа в хосписах, помощь пострадавшим от насилия, профилактика преступности, содействие в розыске пропавших и т. д.

Получается, что есть два направления, в которых можно и должно употребить государственные ресурсы. Снаружи — изменение отношения к НКО, создание привлекательного образа человека, посвящающего себя служению обществу. Изнутри — изменение направленности «третьего сектора» с контролирующе-надзирательного на социально ориентированный, занимающегося конкретной работой. Сказать, что оба эти направления связаны, — ничего не сказать, одно просто невозможно без другого.

Мне могут возразить, что в нашей стране, если государство берется за какое-нибудь хорошее начинание, то это означает его, начинания, скорое бесславное завершение. Буквально это выражается в крайней точке зрения: государству вообще нечего делать в «третьем секторе». А НКО, созданные при содействии государства или благодаря ему, чуть ли не объявлять «руконеподаваемыми» и «гонгообразными».

Должен заметить, что во всем мире такая позиция, не вызывающая почему-то возмущения в нашей стране, была бы воспринята как минимум с недоумением. «Гонго» означает некоммерческую организацию, созданную при участии правительства. Можно по-разному относиться к подобным организациям, действующим в сфере гражданского контроля, однако когда речь идет о социальной помощи — это как минимум натяжка. Какая разница тому, кому нужна помощь, откуда она приходит?

Более того, лидеры разных государств — сами активные участники «третьего сектора». Скажем, в Великобритании одни из самых известных волонтеров — члены королевской семьи. Канцлер Германии Ангела Меркель является волонтером движения «Белое кольцо». Фраза про волонтеров, которые приходят туда, где «у государства не хватает рук», принадлежит президенту Бараку Обаме. А его жена, первая леди Америки Мишель Обама, является исполнительным директором программы Public Alies Chicago, по которой проходят подготовку руководители некоммерческих организаций.

Именно благодаря участию государства, причем полноценному, волонтеры дополнили собой современный образ патриота. В США жестом признания роли неправительственных организаций стало принятие «Акта о служении Америке». В нем не только регламентируется деятельность волонтеров, обозначается их статус, а деятельность приводится в соответствие с другими федеральными законами. Самим фактом принятия этого Акта Америка подчеркнула общественную значимость волонтерской деятельности своих граждан.

Уже можно сказать, что наше государство повернулось к социально ориентированным НКО лицом. Но надо признать: 8 млрд рублей, выделяемых сегодня на развитие «третьего сектора» в России сегодня, явно недостаточно. Нужно помочь обеспечить без малого миллиону человек, которые сегодня уже жертвуют для помощи ближним свое время и средства, нормальные условия функционирования.

На всех государственных грантов, понятно, не хватит. Но есть два направления, в которых государство может начать двигаться уже сегодня.

Первое — это, конечно, повышение мотивированности бизнеса. Речь главным образом идет о налоговых льготах и вычетах, которые должны получать частные предприниматели за то, что в той или иной форме помогают некоммерческим организациям. Оговорюсь: здесь нет ничего экстраординарного, речь идет только о том, чтобы привести наше законодательство в этом плане к мировым стандартам.

Второе. Государство может делегировать некоммерческим организациям исполнение части своих услуг и возмещать суммы, потраченные на их исполнение.

Здесь также нужно сказать о грантовой системе, благодаря которой шла бы подготовка руководителей социально ориентированных организаций и переподготовка самых грамотных волонтеров. На первых порах даже таких усилий со стороны государства было бы достаточно, чтобы возникли предпосылки для резкого увеличения в российском «третьем секторе» доли социально ориентированных НКО, способных квалифицированно работать с населением.

От этого напрямую зависит состояние гражданского общества. И общества вообще. Чувство сплоченности, солидарности возникает, когда ты знаешь, что рядом есть незнакомый человек, который бескорыстно может придти на помощь. Само ощущение от присутствия таких людей делает общество более гуманным.

Автор — председатель правления Фонда развития гражданского общества