Статьи на ту же тему

События и комментарии экспертов фонда

| 04 октября, 2017

Константин Костин: «Страна не может позволить себе потери от неэффективного управления и коррупции»

Политический эксперт — об отставках губернаторов, укрупнении регионов и феномене Telegram’а.

Председатель правления Фонда развития гражданского общества Константин Костин во второй части своего интервью «Реальному времени» предположил «с высокой степенью вероятности», что Владимир Путин все-таки пойдет на выборы президента 2018 года, порассуждал на тему транзита власти в ближайшие 6 лет и разобрал варианты устранения экономического неравенства регионов России.

Процесс смены губернаторов будет идти без оглядки на президентские выборы

— Какое количество губернаторов, по-вашему, отправится в отставку (и отправится ли) до марта 2018 года?

— Я думаю, что процесс смены поколений и повышения качества государственного управления на региональном уровне будет идти без оглядки на политические календари. Это слишком серьезный ресурс развития и влияния на уровень экономики и социальной сферы в стране. Потому что даже когда говорят о коррупции, ущерб от нее оценивают, ну, самый минимум, в десятки миллиардов рублей. Но если посчитать ущерб от управленческих ошибок, от неэффективных решений и упущенных возможностей в части привлечения инвестиций или создания условий для бизнеса, то это будут уже сотни миллиардов. Это на порядок больше. Страна не может позволить себе такие потери.

— Ну вот у конкретных людей — Меркушкина и Шанцева — есть такие неэффективные решения и упущенные возможности? (Беседа проходила до отставок губернаторов Самарской и Нижегородской областей Николая Меркушкина и Валерия Шанцева, — прим. ред.)

— Вы неправильно подходите к этой проблеме. Вопрос не в конкретных персоналиях, а в том, как будет лучше: если регионом продолжит руководить нынешний глава или если придет кто-то другой — с другими подходами, взглядом, энергетикой, мотивацией.

У президента есть право негативного контроля, и когда речь идет о серьезных просчетах, это право может быть использовано. Но когда мы говорим о задаче консолидации ресурсов, сокращения издержек, ускоренного развития экономики и изменения ее структуры, развития страны в целом, то, мне кажется, надо использовать подход, о котором я сказал чуть выше.

— Допускаете ли вы, что Владимир Путин не пойдет на выборы 2018 года?

— Мне хотелось бы, чтобы Владимир Путин пошел на выборы. Тем более что большинству граждан его отсутствие среди кандидатов сильно затруднит выбор. Это подтверждают социологические опросы, результаты которых мы приводим в своем докладе «Путинское большинство накануне большого избирательного цикла». Там на вопрос «За кого из кандидатов вы проголосовали бы, если бы Путин не стал принимать участие в президентских выборах?» затруднились ответить 39 процентов опрошенных, 17 процентов заявили, что не пойдут на выборы, еще 12 отметили, что испортят или заберут бюллетень. Это данные Гэллапа, у ВЦИОМ они примерно такие же. Да и недавнее провокационное исследование «Левада-центра» показало, что половина из этих 39 процентов готовы поддержать рекомендованного Путиным кандидата, даже если его не существует в природе. Все-таки действующий президент является консолидирующим лидером и главным политическим представителем для граждан страны.

— Есть ли смысл в такой ситуации обсуждать вопрос о преемниках?

— Рассуждать о конкретных кандидатах пока точно неправильно, а вот об институциональном преемничестве говорить как раз надо. Смена поколений во власти — это один из важнейших вызовов следующих шести лет. Причем речь идет не только о регионах, но о власти в целом.

Это очень непростая история, с ней сталкивались самые разные демократии в разные периоды своей истории — ФРГ после Конрада Аденауэра, США после Франклина Рузвельта. Из тех стран, которые относят к так называемым «гибридным режимам», только Китаю с его конфуцианской этикой удалось обеспечить достаточно безболезненный транзит власти: с помощью принципа десятилетней ротации. Я Россию, как некоторые исследователи, к гибридным режимам не отношу — а отношу к молодым демократиям. Но и для молодых демократий вопрос транзита власти, особенно в части сохранения ценностного каркаса (в политике, экономике, в социальной и общественной жизни), который поддерживается большинством граждан, тоже крайне важен.

Как это сделать, повторю, — трудный вопрос. Здесь не существует универсальных моделей. Единственное, чего не хотелось бы, так это украинского сценария, при котором передача власти происходит не в результате демократической процедуры, а по итогам переворота. Все это ведет к дестабилизации, падению экономики и ухудшению жизни граждан.

То есть необходимо создать условия для эволюционного решения проблемы. Да, пока есть Путин, украинский сценарий нам не грозит. Но мы же думаем о 10-, 20-, 30-летней перспективе. И да, мне хотелось бы, чтобы у России всегда были лидеры, популярность и поддержка которых населением была бы на таких высоких значениях, как сейчас. Мировая история подсказывает, что это маловероятно, но благодаря имеющемуся ресурсу в виде как раз поддержки Путина у нас есть все возможности для создания эволюционной модели в течение следующего президентского срока. На который — это можно предположить с высокой степенью вероятности — действующий президент все-таки пойдет.

Укрупнение регионов — наименее вероятный вариант устранения их экономического неравенства

— Прокомментируйте, пожалуйста, информацию о планах Кремля по укрупнению субъектов РФ, которое якобы начнется с Приволжского федерального округа и будет реализовано в течение следующего президентского срока. Принципом структурирования территорий при этом называют экономический, не национально-территориальный фактор.

— Задача выравнивания экономического уровня регионов — одна из основных для следующей легислатуры. У нас есть социальное неравенство среди граждан, но неравенство среди субъектов, на самом деле, еще более драматичное и существенное.

Есть несколько базовых доктрин для решения этого вопроса. Одну из них вы только что назвали. Кроме того, есть концепция создания крупных агломераций, которые должны стать драйверами экономического роста определенной группы субъектов. И есть подход, который сейчас применяется на Дальнем Востоке и Северном Кавказе — это создание территорий опережающего развития.

Мне кажется, что укрупнение территорий — самый сложный, неочевидный и потому наименее вероятный из этих трех подходов. У него огромное количество неопределенностей и издержек. Во-первых, это трудоемкая законодательно-политическая работа — проведение референдумов, принятие соответствующих законов, создание после этого единого законодательства и так далее. А если объединяются не два субъекта, а три или четыре?

На мой взгляд, гораздо более применима и эффективна модель, реализуемая на Дальнем Востоке и Северном Кавказе.

— Но так или иначе посыл здесь технократический, так?

— Безусловно. В России примерно 25 субъектов, которые чувствуют себя довольно уверенно в экономическом плане. Везде разные основания для этого — где-то наше «нефтегазовое все», где-то высокий уровень развития промышленности, где-то хорошая диверсификация и т. д. В остальных регионах ситуация либо «более-менее», либо совсем плохая. Если с этим ничего не делать, то эти 25 субъектов будут становиться все богаче, а остальные будут деградировать. Соответственно, необходимо сделать так, чтобы региональная кооперация создавала дополнительные возможности для развития — в части привлечения инвестиций, развития промышленного сектора и так далее. И без модерирующей роли федерального центра здесь не обойтись.

Пик Telegram'а позади

— Путин довольно осторожно относился до сих пор к интернету, но вот он пришел в «Яндекс». Действительно ли это, наряду с другими признаками, которые отыскала, например, Газета.ру, говорит о некой повышенной либеральности его предвыборной программы?

— Что значит «осторожно относился к интернету», если у президента есть советник по развитию интернета и IT-индустрии? Если есть программа работы министерства, которое возглавляет ваш земляк (Министерство связи и массовых коммуникаций РФ, — прим. ред.)? Если в России проникновение интернета выше, чем во многих европейских странах? По-моему, все эти приоритеты определяет как раз президент.

Да, с одной стороны, есть разумная осторожность, поскольку интернет — довольно тонкий инструмент. Тем не менее президент говорил в различных выступлениях и о цифровой экономике, и о внедрении различных технологий, связанных с искусственным интеллектом. И не просто говорил — все это было оформлено в виде поручений и программ. Так что вполне логично, что президент посетил компанию «Яндекс», руководитель которой, к слову, был на встрече с главой государства несколько лет назад, когда обсуждались направления развития интернета и IT-индустрии в России. Кстати, на этой встрече и был создан институт советника по развитию интернета и IT-индустрии, а президент даже обсуждал с собравшимися, кто им должен стать.

И если мы посмотрим на развитие этой отрасли в нашей стране, в том числе на количество услуг, доступных по Сети, на свободу интернета, мы поймем, что ситуация у нас получше, чем в большинстве старых европейских демократий. У нас, кстати, очень мягкая, «континентальная» модель фильтрации контента. Я этот вопрос изучал профессионально, у нас на сайте есть доклад по существующим в мире моделям фильтрации контента в интернете.

— Почему «криптоканалы» Telegram'а оказались таким востребованным инструментом — у политтехнологов, политологов, журналистов?

— Потому что для больших респектабельных СМИ характерны самоцензура, «двойные сплошные» и т. п. Соответственно, то, что не появляется там, стало появляться в Telegram-каналах. И в какой-то момент уровень контента некоторых каналов был сопоставим с уровнем крупных СМИ. Поэтому год-два назад мы наблюдали быстрый рост некоторых каналов с качественным контентом. Это базовая причина. Кроме того, есть причина технологическая, связанная с удобством, быстротой, легкодоступностью сервиса.

Но мне кажется, что пик развития этой площадки уже прошел, и как раз потому, что стало деградировать качество его контента, аналитики, информации. Этот процесс небыстрый, но неуклонный. Да, это связано с тем, что команды, которые когда-то начинали работу над наиболее популярными проектами, отходят от них. Приходят новые люди, появляется большое количество новых каналов, и на сегодня они соревнуются, скорее, в полете фантазии, который часто отдает дилетантством и конспирологией, доходящей до абсурда, чем в качестве аналитики и инсайда.

Кстати, посмотрите, как сильно изменился engagement rate популярных Telegram-каналов — подписчиков у канала, допустим, 70 тысяч, а конкретную запись прочитывают 5, 10, 20 тысяч. Конечно, пока не возникнет альтернативная площадка для трансляции своего мнения в мир (более продвинутая и удобная), этот ресурс не умрет. Но интерес к нему будет ослабевать.