|
| 26 сентября, 2012 | | | Читать на сайте издания |
Будущее российского сегмента глобальной сети интересует и даже беспокоит представителей самых разных сообществ. Тут тебе и власти, не до конца понимающие вызовы новых технологий, и общество, которое эти технологии активно использует, и бизнес, стремящийся на новых способах коммуникации заработать.
Темы вроде «новые медиа против старых» или «партия интернета против партии телевизора» обсуждаются в СМИ и экспертном сообществе очень активно, даже чересчур. Причиной тому хотя бы многомиллиардные сделки по продаже или выводу на биржу на первый взгляд виртуальных продуктов, вроде сервиса Instagram или отечественного поисковика «Яндекс». Однако примеров серьезного экспертного осмысления интернет-бума 2000-х, его социальных, коммуникационных и политических последствий в действительности не так много.
Накануне Фондом развития гражданского общества было представлено исследование российского интернета под названием «Рунет сегодня». Авторы говорят, что работа по анализу Рунета еще будет продолжена.
Как посчитали авторы, в последние четыре года принципиально изменилась система возникновения и распространения информации. А именно: если несколько лет назад повестку формировали традиционные СМИ, а соцсети были каналом распространения, то теперь, по словам авторов исследования, картина получается ровно обратная — уже соцсети формируют информационные волны. Россияне все более воспринимают интернет в качестве серьезного канала получения информации, по некоторым данным, едва ли не опережающего по авторитету телевидение. Это позволило авторам исследования заключить, что в следующем политическом цикле интернет будет играть роль основного источника информации для россиян.
Оснований для такого заключения предостаточно. Скажем, в апреле этого года суточная посещаемость «Яндекса» превысила аудиторию «Первого канала» - в первый, но не в последний, надо полагать, раз. Не совсем ясно, какая доля посетителей читала при этом какие-то общественно-политические новости, но ведь и на «Первом канале» далеко не все программу «Время» смотрят. Фиксируют рост популярности глобальной сети и социологи.
Согласно исследованиям ВЦИОМ, в начале года интернет использовали 55 процентов россиян, причем активнее всего росла доля тех, кто заходит в сеть ежедневно. Схожие результаты дает и опрос «Левада-центра». По данным весеннего опроса «Левада-центра», не пользуется интернетом вообще 45 процентов россиян. Год назад их было 52 процента, а в марте 2011 года — 62. Тренд налицо. Существенно выросло по сравнению с мартом 2011 года и число тех, кто воспринимает интернет в качестве источника новостей. 24 процента весной (в марте 2011 — 11) ответили социологам, что заходят в интернет с целью следить за последними новостями, еще 14 — за событиями в стране. Можно, конечно, интерпретировать резкое увеличение интереса к новостям из сети не так линейно. Все-таки предвыборная пора традиционно увеличивает спрос на новости. Но точно можно сказать, что эти новости россияне все больше получают и будут получать из интернета.
При этом значительная часть популярных интернет-ресурсов — глобальные проекты или проекты со значительным иностранным участием. 5 из 20 лидеров по посещаемости, отмечается в докладе, «являются не российскими по своему происхождению». Такое положение вещей заботит российские власти. Правда, «битву за интернет» они долгое время (до середины 2000-х почти полностью) не вели, полагая интернет-общественность маргинальной стратой, а сами технологии — модной забавой. Ментальный перелом случился, когда в Иране произошла «Твиттер-революция» - с трудом подавленные властями протестные выступления. Позже соцсети активно использовались протестантами и в ходе событий «арабской весны».
«По данным ComScore на апрель 2012 года, российские интернет-пользователи проводят в соцсетях 12,8 часов в месяц, что является самым высоким показателем в мире, а пользуется соцсетями 99,7% суточной аудитории Рунета», - цитируются цифры в докладе Фонда развития гражданского общества. Стало быть, россияне знакомы с соцсетями получше каких-нибудь египтян. Это можно было зафиксировать на примере столичных митингов: почти вся организационная работа (сбор средств, агитация, приглашения на митинг) происходила посредством соцсетей и глобальной сети. Несколько десятков тысяч подписавшихся в соответствующих группах в сетях «Вконтакте» и Facebook - тому наглядная иллюстрация. Можно тут говорить (как это делают авторы доклада и многие принимающие решения лица) об информационной безопасности, а можно задуматься о том, что власть в какой-то момент де-факто упустила работу с интернет-сообществом. Зато оппозиционно настроенные граждане и политические активисты, отлученные от телевизора, ринулись на свободную медийную площадку.
Декабрь 2011 года очень хорошо продемонстрировал, что власти теперь нельзя не обращать внимания на глобальную сеть. Она, в лице разных ведомств, давно вела такую работу, но никакой системности в ней не было. Силовики пытались ловить экстремистов (ловили, правда, редко), политический менеджмент развлекался с модными гаджетами, с которых, кстати, те же протестанты в «Твиттер» и выходят. Но никакого детального анализа, с чем имеет дело власть, ею проделано не было.
Вот и наступила нежданная Болотная площадь. Понятно, что причина не в «Твиттере»: сам по себе микроблог - только инструмент. Недовольство родилось по каким-то иным причинам и никуда не денется, даже если ФСБ запретит Skype и Facebook. Стратегия «китайского интернета» в России в этом смысле не может сработать без дополнительного подавления инакомыслия.
Не обращать внимание на сеть тоже нельзя. Все-таки помимо мирных протестантов координируют свою деятельность через интернет и настоящие экстремисты и террористы. Да и риски самоорганизации оппозиции, в том числе, довольно радикальной, всерьез увеличиваются. Таким образом, власти надо освоить язык для общения в сети и выработать механизмы информационной защиты. Предыдущие усилия в этом направлении дали не слишком много. Власть в сети воспроизводит себя оффлайновую. Или даже себя в версии «Первого канала»: тяжелое, монументальное, бездушное нечто.
Примеров иного подхода — единицы (не всегда удачные). Разве только акции пиарщиков Минздрава с «Белочкой Минздрава» в «Твиттере» и «Конем Долбаком». Или предвыборные ролики «Единая Россия там, где ты», нацеленные на интернет-аудиторию. Вполне вероятно, что эта коммуникативная дисфункция происходит просто от непонимания властей, с чем они вообще имеют дело. Риски высоки в том смысле, что «партия интернета», которую описывали сочувствующие столичным протестантам публицисты, может очень скоро стать реальностью. И она вряд ли проголосует на следующих выборах за «оффлайновую» «Единую Россию» в ее нынешнем виде.
